Российские пограничники задержали украинца на границе 17 марта 2014-го. Российская Фемида обвинила Николая в организации вооруженной группы, которая якобы
принимала участие в чеченской войне. В мае 2016-го он был приговорен к 22,5 года тюрьмы. Российская правозащитная организация «Мемориал» признала Николая Карпюка вместе со Станиславом Клыхом политзаключенными.
В российском плену 55-летний Николай Карпюк провел пять с половиной лет. Вернулся в Украину 7 сентября 2019-го вместе с другими 35 украинскими политзаключенными, которых удерживали в России. А через несколько дней Николай вернулся к семье в поселок Млинов, что на Ривненщине. Тогда мне удалось пообщаться с ним.
— Считаю: то, что произошло в 2014 году, — спецоперация российских спецслужб, — рассказывает Николай Карпюк. — По крайней мере, к такому выводу пришел, находясь в заключении и проанализировав соответствующую информацию. И рассчитана она была на то, чтобы дезинформировать мировую общественность.
В XXI веке сложно представить, что править бал может беззаконие на территории страны, имеющей серьезное влияние на международной политической арене. Как и сложно представить, насколько в этой стране пренебрегают самим понятием «человек».
Никаких преступлений на территории России я не совершил.
Обвинение будто бы в участии в чеченской войне и убийствах российских солдат — настолько очевидная ерунда, и опровергается многочисленными фактическими доказательствами, которые российская сторона игнорировала.
Уже со временем, когда мне предъявили обвинение в том, что я якобы принимал участие в войне на территории Чеченской Республики, я понял, что там закон просто не существует.
Я говорил офицерам ФСБ, которые со мной общались: сегодня Россия — яркий пример того, как нельзя доверять одной из спецслужб власть в государстве, потому что она ликвидирует любую конкуренцию и вместе с тем сама начинает деградировать.
— Доходила ли до тебя в следственные изоляторы, тюремные камеры хотя бы минимальная информация о том, что происходило в Украине в течение последних пяти с лишним лет, за то время, что ты находился в плену. Из каких источников узнавал о событиях на Родине?
— Первые полтора года заключения я вообще был изолирован от информации. Был промежуток времени, когда меня перевели в следственный изолятор ФСБ — с января до конца мая 2015 года, там в камере был телевизор и я просматривал программы российского телевидения. Был поражен тем циничным враньем, на котором построена российская пропаганда. Самое смешное то, что я родился и вырос в Советском Союзе и уже тогда научился фильтровать информацию, отделять зерна от плевел. Но тот уровень цинизма, лжи, который несла российская пропаганда, просто поражал. В свое время ко мне приезжали российские правозащитники довольно высокого уровня и я им говорил: не могу понять, как этим пропагандистам нужно презирать свой народ, чтобы так цинично ему врать!
Поражает и другое: эта ложь настолько примитивна, что лежит прямо на поверхности. У россиян есть одна глобальная проблема — у них имперская болезнь.
Что касается информации об Украине, то я еще и сейчас до конца не постиг того массива, который мне необходим для осознания происходящих в нашей стране процессов. Я буду изучать то, что произошло в стране. Однако каждый человек, кроме открытых источников, имеет доступ и к внутренним источникам информации.
Победу Зеленского и его команды, а потом приход к власти в Верховную Раду Украины нашей молодежи я расцениваю исключительно в одном аспекте: началась смена поколений в украинской политике и украинской власти. На смену моему поколению и старших людей пришло поколение восьмидесятых годов прошлого века, которое ныне начинает осознавать себя украинской властью, расставлять свои акценты.
Откровенно говоря, я был рад. Когда мой адвокат передал мне вырезки из украинского журнала, в котором был изложен короткий анализ пяти политических сил, имевших наибольшие шансы пройти в Верховную Раду. И широкое фото Вакарчука с ядром его партии. Я был счастлив, когда посмотрел на этих людей, почувствовал их энергию. Наша страна сделала их свободными. Находясь в России, я ужасался, насколько у них внедрена система рабства. Самое большое достояние Украины, всего украинского народа — это свобода. Я смотрел на этих молодых уверенных людей, которые строят планы, видят цели и знают пути их достижения. Я их не идеализирую, они могут еще наделать ошибок, но жизнь — наш великий учитель — научит их многому. Самое главное — у них есть вера, воля, уверенность в свои силах. Это свободные люди свободной страны.
После этого я неделю был в эйфории. Потому что когда тебе на смену приходят потомки, лучше, чем мы, — это невероятная радость.
Еще был такой нюанс. С апреля 2014 года со мной довольно часто общались разные эфэсбэшники. Они не представлялись, но один из них распространялся о том, что, дескать, Россия отберет себе Левобережную Украину вместе с Киевом, а Правобережную отдадут Польше. Кстати, он твердил что-то и о восстановлении ЗУНР во Львове. То есть, Россия думала над тем, как расколоть Украину, и обломалась, потому что украинцы сохранили единство.
— Николай, были ли попытки тебя вербовать?
— Может, мои оппоненты и имели какие-то планы на меня, но никаких попыток вербовать не было. Скажу откровенно: они знают толк во многих вещах, в том числе и чувствуют, кого можно склонить к сотрудничеству, а на кого не повлияешь никоим образом. Был у них план и относительно моей семьи, в случае, если бы удалось заманить ее в Россию. Я тогда им заявил: «Неужели я такой преступник, что и моя семья должна нести наказание?».
— Николай, презрение к некоторым россиянам не заглушит уважения к тем из них, с кем судьба сводила в плену?
— За исключением работников ФСБ, россияне — люди хорошие. И я им об этом говорил. В частности, и о том, что у украинцев есть перспектива развития, а у россиян ее нет. Вы — рабы: об этом говорил в глаза. В то же время ко мне относились с уважением. Когда меня перевозили из Владимирского централа в Москву, то я поблагодарил дежурного майора и попросил передать благодарность всему персоналу за то, что относились ко мне по-человечески.
— Не удивил ли сын Тарас, который за время твоего пребывания в тюрьме стал настоящим мужчиной?
— Действительно, сын Тарас превратился из маленького мальчика у юношу. Когда меня арестовали, ему еще не было девяти лет. А сейчас это 14-летний парень, выше меня. Я очень рад, что он у меня серьезный. Когда был Майдан, ездил со мной на встречи. Я заметил, что ему было интересно тогда сидеть в окружении взрослых мужчин. Сказал ему тогда: «Сынок, ситуация сложная. Ты остаешься единственным мужчиной в нашей семье, пока меня нет». Он это воспринял серьезно. Пока я был в тюрьме, Тарас оберегал свою маму. Это моя гордость.
— Каковы впечатления после прилета в Украину?
— После первого глотка воздуха я ощутил дыхание свободы, энергию любви и свободных людей.
Когда меня перевели в СИЗО в Грозном, я начал получать письма от украинцев со всего мира, а точнее, насчитал 16 стран. И из Украины, и из России, из Австралии, Америки, Европы, стран Прибалтики. Всем очень благодарен за слова поддержки, это очень помогает. Особую энергетику почувствовал из писем от школьников из Млинова. Такое не забывается. Не так важно содержание писем, как чувства, ведь это говорила душа людей — такого словами не выразишь. Я обязательно встречусь с теми детками.
Беседовал Виталий ТАРАСЮК.
Млинов Ривненской области.
Фото из семейного альбома Карпюков.
